Неточные совпадения
И действительно, Кити видела, что она всегда занята: или она уводит с вод детей русского семейства, или несет плед для
больной и укутывает ее, или старается развлечь раздраженного
больного, или выбирает и покупает
печенье к кофею для кого-то.
В этом свидетельстве сказано было: «Я, нижеподписавшийся, свидетельствую, с приложением своей печати, что коллежский секретарь Илья Обломов одержим отолщением сердца с расширением левого желудочка оного (Hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri), а равно хроническою болью в
печени (hepatis), угрожающею опасным развитием здоровью и жизни
больного, каковые припадки происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения в должность.
Тотчас же она явилась у нас, привезя с собой на извозчике целый узел. Объявив с первого слова, что теперь и не уйдет от меня, и приехала, чтоб помогать мне в хлопотах, она развязала узел. В нем были сиропы, варенья для
больной, цыплята и курица, в случае если
больная начнет выздоравливать, яблоки для
печенья, апельсины, киевские сухие варенья (на случай если доктор позволит), наконец, белье, простыни, салфетки, женские рубашки, бинты, компрессы — точно на целый лазарет.
— К-ха! — откашлянулся Елпидифор Мартыныч. — Трудно, когда одно другим питается: расстроенная
печень делает мрачный взгляд, а мрачный взгляд расстроивает
печень!.. Что тут врачу делать?.. Надобно самому
больному бодриться духом и рассеивать себя!.. Вот вообразите себе, что княгиня ничем против вас не виновата, да и возрадуйтесь тому.
Я с беспокойством замечал, что
больной чувствовал усталость, несвободно дышал, несвободно откашливался, слышал боль и тяжесть в
печени и не имел аппетита; пил же много, особенно ночью.
Вы мне бок проткнули!» Высоцкий не отвечал и более не беспокоил
больного, прописал новое лекарство и, выйдя со мною в другую комнату, сказал: «Ну, теперь дело плохо: у него рецидив воспаления в
печени, а он так слаб, что я даже пиявок не смею поставить».
Я повидался с Высоцким; он сказал мне, что с некоторого времени у
больного появилось опять раздражение в
печени, что завтра он ощупает его при мне, для чего и просил, чтоб я непременно приехал в три часа. «Писарев уже два раза не дался осмотреть себя, — продолжал Григорий Яковлевич, — а вас, вероятно, послушается: мне необходим хирургический осмотр».
Нет существа более пристрастного, более близорукого в отношении к самому себе, как мнимый
больной; ничтожнейшему из них кажется непременно, что внимание целого мира должно быть устремлено на его
печень и легкие; он возмущается, когда не падаете вы в кресло и не приходите в ужас, слушая рассказ о колотье в боку, или остаетесь равнодушны при известии, что он дурно спал вчерашнюю ночь.
Теперь для меня не было сомнения: как следствие дизентерии, у
больной образуется нарыв
печени, опухшая
печень давит на легкое, и этим объясняется одышка.
Но раз у
больной нарыв
печени, то необходима операция (в клинике это так легко сказать!). Я стал уговаривать мужа поместить жену в больницу, я говорил ему, что положение крайне серьезно, что у
больной — нарыв во внутренностях и что если он вскроется в брюшную полость, то смерть неминуема. Муж долго колебался, но, наконец, внял моим убеждениям и свез жену в больницу.
Передо мною, напр.,
больной: он лихорадит, жалуется на ломоту в суставах, селезенка и
печень увеличены.
Больной прожил еще полторы недели; каждый день у него появлялись все новые и новые нарывы — в суставах, в
печени, в почках… Мучился он безмерно, и единственное, что оставалось делать, это впрыскивать ему морфий. Я посещал
больного по нескольку раз в день. При входе меня встречали страдальческие глаза ребенка на его осунувшемся, потемневшем лице; стиснув зубы, он все время слабо и протяжно стонал. Мать уже знала, что надежды нет.
Я исследовал
больную: весь живот был при давлении болезнен, область же
печени была болезненна до того, что до нее нельзя было дотронуться; желудок, легкие и сердце находились в порядке, температура была нормальна.
Желая ознакомиться с изменениями, происходящими в
печени при сахарной болезни, проф. Фрерикс и Эрлих вкладывали в
печень больным сахарною болезнью троакар. «По удалении стилета в трубке троакара оказывалось несколько капель крови, обыкновенно с печеночными клетками, иногда же и более значительный колбасообразный кусок
печени» [Fr. Th. v. Frerichs. Ueber den Diabetes. Berlin, 1884, p. 272.].
К вечеру температура с потрясающим ознобом поднялась до 40°, у
больной появилась легкая одышка, а боли в
печени стали еще сильнее.
Карета была заложена; но ямщик мешкал. Он зашел в ямскую избу. В избе было жарко, душно, темно и тяжело, пахло жильем,
печеным хлебом, капустой и овчиной. Несколько человек ямщиков было в горнице, кухарка возилась у печи, на печи в овчинах лежал
больной.